КАЗАК М.С. КРАСНОВ ПЛЕННИК ЗА СЛУЖБУ ЧИЛИ

11 СЕНТЯБРЯ 1973


Наступил рассвет того дня, который столько чилийцев ожидало с тревогой и верой.
Решатся ли выступить Вооруженные Силы? Будут ли они едины? Начнется или нет гражданская война? Сколько людей погибнет?
Эти и другие подобные вопросы сковывали сердца большинства чилийцев, уже истощенных уличными мани­фестациями и взываниями к законности. Чилийская демо­кратия была уже окончательно разрушена.
Неизвестность и неведение начали рассеиваться в 8 ча­сов утра после оглашения первого воззвания военных. По меньшей мере, Вооруженные Силы выступили в единстве.
Последуем за лейтенантом Красновым в его воспоми­наниях. Накануне он получил разрешение на короткую от­лучку, чтобы навестить свою жену и только что родившу­юся дочь. Вскоре за ним пришли – необходимо было его срочное присутствие в Военном училище, так как шла под­готовка к контрольным обыскам в поисках незаконно хра­нящегося оружия в одном из пригородных районов Сан­тьяго. Взвод его кадет должен был быть готов к 5-ти часам утра следующего дня, 11 сентября.
Офицер пунктуально выполнил приказ, но прошло бо­лее двух часов иничего не происходило. В 7:30 утра был по­лучен приказ к построению всего личного состава учили­ща на плацу Алпакаталь. Начальник училища, полковник Нило Флуди приказал включить громкоговорители для трансляции радио «Agricultra» и все услышали первое воз­звание, в котором Вооруженные Силы и правоохранитель­ные органы объявляли о совместном решении принять на себя ответственность за управление страной. Ответом ка­дет было единое и громогласное «Ура!».
В тот же момент начальник училища взял слово и вкрат­це описал положение в стране и последствия принятого военного решения. В заключение добавил:
«После моих объяснений – кто-либо имеет какие–либо сомнения?»
Водворилась тишина. Полковник Флуди повторил:
«Если кто-либо не согласен – сделать шаг вперед».
В ответ прозвучал один голос:
«Я, господин полковник! Я не согласен с тем, что проис­ходит».
Это был сержант из музыкантского взвода. Начальник училища ограничился тем, что вежливо спросил у него – не мог бы он объяснить свою точку зрения? Сержант ответил, что принимал участие в политических собраниях, на кото­рых он определился с другой позицией.
Полковник Флуди, поблагодарив сержанта за честность и откровенность, приказал ему сдать военное обмундиро­вание и оружие:
«С этого момента Вы перестали принадлежать к Воору­жённым Силам республики Чили. Можете удалиться к себе домой в гражданской одежде, а когда ситуация нормализу­ется, в установленном порядке Вы должны оформить своё увольнение из рядов Вооружённых Сил. Надеюсь, - добавил полковник в заключение, – что мы никогда не встретимся в боевом столкновении на противоположных сторонах.
Думаю, что следует поблагодарить бригадира Красно­ва за эти воспоминания, так как, много лет спустя, мы мо­жем ознакомиться с данным значительным диалогом. В нем чувствуется благородство и честь, уважение к личным убеждениям, проявленные со стороны военной власти в отношении скромного военнослужащего.
Мы не всегда поступаем подобным образом, но пример такого обоюдного уважения всегда является поучитель­ным уроком, достойным быть известным для всех.
В то утро, в 11 часов 30 минут, инструкторы и кадеты Военного училища должны были занять резиденцию пре­зидента


Альенде, расположенную на улице Томаса Моро. Начальник училища поручил выполнение этого задания лейтенанту Краснову, в распоряжение которого поступил взвод кадет. Предварительно эта резиденция поверглась бомбардировке Военно-Воздушными Силами, так как было известно о нахождении там большого количества оружия и многочисленной охраны из числа GAP («Grupo de Amigos Personales» – так называемой «Группы персональных дру­зей» президента), своего рода нерегулярной полиции, со­ставленной из террористов, которые сопровождали пре­зидента Альенде (или следили за ним?).
Лейтенант Краснов хранит в памяти впечатления о сво­ём первом боевом крещении. Так же как и кадеты под его командованием, он едва сдерживал эмоции. К тому же, чув­ствовал сердцем духовное присутствие его предков. Теперь настал его черед. Его родители и деды когда-то отдали свою жизнь за те же самые ценности, которые он должен был защищать сейчас, уже на других широтах. Другое зна­мя, но идентичные идеалы: религиозная вера, патриотизм, достоинство и свобода его сограждан…
Когда лейтенант и его люди прибыли к президентскому дому, честно говоря, в нем не оставалось ни одного члена GAP. Но зато жители соседних домов уже во всю занима­лись разграблением здания. Ковры, украшения, люстры – все буквально вытекало на улицу.
Сначала необходимо было заставить немедленно разой­тись всех этих коллекционеров «сувениров». Лейтенант Краснов вместе с другими офицерами, пятью прапорщи­ками и десятью солдатами первыми направились к дому. Но подход не был спокойным. Из близлежащих укрытий и из здания INACAP (пересечение улиц Томаса Моро и Лос Доминикос) одновременно несколько снайперов откры­ли плотный огонь. Только осуществив скоординирован­ные передвижения под огнем противника, весь взвод смог адекватно ответить снайперам и нейтрализовать их об­стрел.
В конце концов, вся группа бойцов смогла войти и за­нять позиции в здании. Лейтенант Краснов с кадетами рас­положился внутри резиденции, а второй офицер с осталь­ными солдатами - по периметру вокруг здания.
В помещениях дома были обнаружены многочисленные сюрпризы – некоторые ожидаемые, а другие не очень.
В первую очередь это было вооружение, которым пре­зидент Альенде готовился противостоять атаке своих врагов. В огромном подвальном помещении обнаружи­лось большое количество боеприпасов для автоматов АК и пулеметов; зенитные орудия и снаряды к ним, противо­танковые ракеты и РПГ-7 - всё советского производства. Весь этот арсенал был наполнен вооружением, значитель­но превосходящим по своему качеству и характеристикам то оружие, которым располагала Армия того времени. На крыше здания были развернуты позиции для противовоз­душной обороны, укрепленные мешками с песком. Каждое укрытие могло вместить от трех до пяти человек. Воору­жение состояло из зенитных орудий, ракетных установок с зарядами, а также пулеметов и ручных гранат.
Президентский дом скрывал в себе ещё одно хранили­ще, абсолютно контрастирующее с хронической нехваткой продуктов, которая охватывала всё население, с выматы­вающими ночными очередями и безысходностью для тех, кто имел необходимость хоть чем-то кормить детей.
Полки и холодильники этого склада были заполнены сыром, ветчиной, курятиной, мясом, мылом, зубной пастой и тысячами других вещей из цивилизованной жизни, кото­рые чилийцы повседневно и безрезультатно искали.
В конце, к особенному удивлению кадет (и к большому стыду для всех чилийцев), было обнаружено огромное ко­личество порнографических журналов и другого материа­ла аналогичного типа. Один из этажей под ванными комна­тами, который, видимо, был не занят, служил кладовкой и был буквально завален этим мусором.
Лейтенант Краснов и его кадеты должны были оста­ваться в резиденции до прибытия смены. Но уже к сере­дине дня 11 сентября ситуация была полностью под кон­тролем и молодой офицер получил разрешение на один час отлучки. Вспомним, что его жена Анджи все это время находилась в роддоме вместе с маленькой новорожденной дочкой. На крошечной легковушке своего друга Михаил полетел за ними в клинику, доставил их домой и возвра­тился на свой пост на улице Томаса Моро. Семья увиделаего только пять дней спустя.
К концу дня президентский дом приготовил им ещё одну неожиданность. С трех часов дня был уже объявлен комендантский час. Вечером к лейтенанту Краснову обра­тился кадет и доложил о задержании двух женщин, пытав­шихся проникнуть на территорию резиденции. Это было странным событием, так как обе они были обнаружены при попытке перелезть решетчатую изгородь, окружаю­щую здание.
Кто были эти женщины и что они пытались предпри­нять?
Лейтенант приказал привести их к нему и допросил. Женщины боязливо рассказали свою историю. Обе пришли в поиске своих дамских сумочек, оставшихся внутри поме­щения. К слову сказать, причиной потери была не забыв­чивость, а спешка, с которой все они покинули резиденцию после полученного предупреждения о предстоящей бом­бардировке резиденции.
Уже успокоившись, они добавили некоторые детали, более ясно объясняющие их ситуацию. Обе были служащи­мипрезидентского дома - одна работала телефонисткой, а другая - медсестрой. Кроме того, одна из них была дочерью личной служанки жены Альенде. Когда Ортенсия Бусси де Альенде спешно покидала здание, направляясь к ожидав­шей её машине, старая служанка бежала за ней к автомоби­лю, умоляя увезти её с собой, но хозяйка с силой хлопнула дверью, придавив ей ногу, и умчалась прочь. Резиденция располагала машинами скорой помощи, а так как у бедной женщины было сильное кровотечение от неожиданно по­лученного ранения, решено было доставить её в Централь­ную больницу. Вполне понятно, что её дочь вместе со сво­ей подругой отправились сопроводить старую служанку в больницу, оставив в здании свои вещи. Уже успокоившись, когда стемнело, они решили вернуться в резиденцию на Томаса Моро и забрать свои вещи, уверенные, что после бомбардировки дом был полностью заброшен.
К счастью для них, находящиеся там солдаты были на­стоящие кавалеры и отнеслись к ним с пониманием. Лей­тенант Краснов связался по телефону с вышестоящим начальством, доложил о случившемся и запросил инструк­ции.Полученные указания гласили, что обе женщины должны быть освобождены на следующий день после от­мены комендантского часа, что ожидалось около полудня.
Этой ночью молодые постояльцы резиденции на Тома­са Моро слушали продолжительные рассказы о той жиз­ни, которая имела место в этом здании, - прискорбные истории, подтверждённые различными свидетельствами, оставленными в помещениях и, естественно, ставшие по­том объектом всенародного любопытства.
Но из уважения к тому, кто был президентом Чили, чле­ны Правительственной Хунты отказались удовлетворить это любопытство. Только армейские запасы и вооружение, которые мы уже описали, а также военный арсенал, суще­ствовавший в другой резиденции президента в Эль Канья­верал, были выставлены для демонстрации широкой пу­блике. Остальное – включая обширные фотографические документы, было соответствующим образом зарегистри­ровано в присутствии государственного нотариуса и хра­нится до сегодняшнего дня в полном секрете.
В последующие дни, по окончании миссии в резиден­ции президента на улице Томаса Моро, лейтенант Краснов получил приказ о назначении на пост адъютанта коман­дующего военными курсами майора Хуана Хара, в задачу которого входила подготовка помещений училища для размещения там бывших министров и основных сообщни­ков марксистского правительства, задержанных военными властями.
Лейтенанту Краснову предписывалось выполнять функции посредника между задержанными представите­лями партий из Народного Единства и своим начальником. По этой причине он поддерживал с ними ежедневный кон­такт, удовлетворяя их потребности различного характера: встречи с семьей, проблемы со здоровьем, необходимые личные вещи, просьбы, консультации и т.д.
Сегодня, уже в звании бригадира, из тех событий Крас­нов вспоминает некоторые моменты, которые по разным причинам его особо впечатлили.
Одним из них является разговор с бывшим министром внутренних дел, Хосе Тоа. В один из дней, осуществляя свой ежедневный утренний обход задержанных, лейтенантКраснов застал бывшего министра задумчиво смотрящим в окно на горные хребты Кордильеры Анд. На его лице ле­жал такой отпечаток грусти, что офицер поинтересовался, как он себя чувствует.
- Ничего особенного, – ответил тот. И, не отрывая взора от гор,как бы продолжил свой внутренний монолог:
- Как прекрасна наша страна... Подумать только, что мы сами были ответственны за эту катастрофу…
Лейтенант Краснов ничего не ответил, но тихо присел рядом с ним.
- Поверьте мне, лейтенант, – произнес Тоа, уже обра­щаясь к нему, - мы знали, что единственным выходом для Чили было военное вмешательство, аналогичное вашему. Не было никакой альтернативы для выхода из того бед­ственного положения, к которому мы пришли, и это была наша вина. Я надеюсь, что во имя благополучия нашей страны, вы как можно скорее сможете достичь разрешения существующих на сегодняшний день серьезнейших про­блем. Но вам будет нелегко. Нас поглотила анархия, и мы допустили, чтобы развернулась безудержная ненависть между братьями. Знаете ли Вы, лейтенант, что это озна­чает? Вы ещё очень молоды, чтобы иметь представление о том, чего будет стоить достижение примирения в этой стране… В любом случае, Вам лично я желаю наилучших успехов и большой удачи… Мне неизвестно, как сложится моя судьба, но я готов нести всю полноту ответственно­сти. Не думайте, что мне легко произносить все это, но это правда. Я чувствую глубокую грусть и огромное разочаро­вание от всего произошедшего.
Михаил Краснов внимательно слушал эти слова, впечат­ленный болью и откровенностью, с которой говорил быв­ший министр. Вежливо повторил ему предложение своей помощи, если есть в чем-либо нужда, на что экс-министр ответил:
- Мне ничего не надо, лейтенант. Спасибо, что Вы меня выслушали.
Совершенно другое впечатление осталось у Михаила Краснова от диалогов с генеральным секретарем Комму­нистической Партии Луисом Корваланом и с лидером Со­циалистической партии Клодомиро Альмейдой. С обоими он разговаривал о политических теориях. В его памяти эти беседы остались скучными, а собеседники неубедитель­ными. В действительности, оба этих персонажа искали не разговора, а как бы хотели убедить самих себя в правоте своего же собственного философствования. Ни один из них не считал себя ответственным за эту трагедию, которую переживала Чили. Для них существовал только один вино­вный - президент Альенде. И это они неоднократно под­черкивали в присутствии Михаила.
Самодовольство и многословная болтовня обоих по­литических лидеров так шокирующе контрастировала с откровенностью и честностью экс-министра Тоа, что мо­лодой офицер навсегда запечатлел в своей памяти столь разительные отличия между этими двумя формами пове­дения политиков.
Уже имея за плечами опыт прожитых лет, Михаил Се­мёнович считает, что Хосе Тоа был идеалистом, который ошибся дорогой. Между тем, Корвалан и Альмейда являли собой образцы двух типичных политиканствующих дель­цов, искавших собственную выгоду на путях достижения власти.
В то же время, роль офицера - посредника в контактах с неудачливыми рулевыми Народного Единства, оставила лейтенанту Краснову воспоминания другого, почти анек­дотического характера. Часто неожиданные обстоятель­ства выводят на свет то, что ранее оставалось скрытым, в том числе и человеческие слабости. Так случилось с бед­ным Ансельмо Суле (сенатором из Радикальной партии), который был обнаружен военным патрулем с волосами, окрашенными в голубой цвет и спрятавшимся в доме сво­ей любовницы, о существовании которой его семье, скорее всего, ничего не было известно.
Боль и возмущение его жены были совершенно объ­яснимы, но выражала она их в ужасно скандальном виде. Каждый раз, когда она приходила в Военное училище, она отнюдь не жаждала встречи со своим мужем, а использова­ла возможность чтобы выплеснуть на его голову всю свою ярость. Уже приближаясь к помещению, которое занимал Суле, она начинала издалека выкрикивать все известные ругательства и различные оскорбления в его адрес. Близ­кий друг Ансельмо Суле – Камило Сальво (депутат из рядов той же Радикальной партии), тоже задержанный, впустую пытался заставить её замолчать. Оскорбленная жена за­канчивала свои ругательства воплями, что она сама будет умолять военных, дабы те расстреляли обоих.
Лейтенант Краснов, совершенно серьёзно относивший­ся к своей миссии, хранил при себе личное мнение об этих сценах.
Другой персонаж, о котором вспоминает наш герой, но имени которого он не помнит, это бывший министр обще­ственного строительства. Этот симпатичный господин не мог понять, за что он был задержан. Он неоднократно объ­яснял Михаилу своё положение, примерно следующим об­разом: «Заметьте, лейтенант, что когда я занял пост министра общественного строительства, меня вызвал Альенде. Он был в компании «Коротконожки»(прозвище Луиса Корва­лана) и других подобный личностей. Альенде отдал мне приказ нанять дополнительно 5000 человек для строи­тельства метро. Я ему сказал, что мы уже располагаем 10 тысячами рабочих, при том обстоятельстве, что необходи­мо для выполнения работ только лишь 1500 человек. Что я буду делать с таким количеством людей? И Вы знаете, что мне ответили? Что я не должен ничего спрашивать, а должен приступать к выполнению указаний, ибо для ре­шения проблем существует машинка для печатания денег. И добавили, что если эти люди не работают, то я должен закрывать глаза на эти детали, так как в любом случае им будет заплачено. Что вы думаете об этом, лейтенант? Что я мог поделать с такими приказами?.. И поэтому, когда я инспектировал строительство, никто не работал и более того – меня ещё и освистывали! А в результате – я к тому же теперь заключенный! По правде сказать – я ничего не понимаю, лейтенант…»
Михаил терпеливо слушал его и таким образом получал информацию о той реальности, в которой жило марксист­ское правительство, которое многие до сих пор называют «прогрессивным». На деле это был не прогресс, а демаго­гия и безответственность.
Несколько дней спустя, лейтенант Краснов и другиеофицеры получили приказ доставить задержанных на базу 10-й Группы Военно-Воздушных Сил, где их лично встре­тил генерал Густаво Ли (командующий ВВС, член Прави­тельственной Хунты). Пройдя медицинский осмотр и по­ложенный контроль, задержанные были отправлены на самолете на остров Досон, где они оставались в течение всего лета. А затем группами постепенно были высланы за границу.
      В конце декабря того же 1973 года, лейтенант Краснов получил новое назначение по службе. Он получил ответ­ственную должность офицера безопасности Президента Правительственной Хунты и Главнокомандующего Воору­женными Силами генерала Аугусто Пиночета. Они ранее уже были знакомы. Пару лет назад служба их свела на се­вере страны – генерал был командиром VI-й дивизии со штабом в Икике, а лейтенант Краснов, в то время в звании младшего лейтенанта, служил в полку «Карампанге», в том же городе. (…)